Побег из страны грез - Страница 61

– Девочка моя, как-то все это слишком пессимистично звучит!

– Люба, я – преступница. И ничего с этим не поделаешь.

Прощание вышло каким-то скомканным и торопливым. Люба первая, не выдержав повисшей после заявления Инги паузы, нарушила молчание, но не развила разговор, не увела в другое русло, а попросту завершила. Прежде чем отключиться, она, однако, пообещала Инге сделать все возможное.

Разговор с подругой, несмотря на неуклюжее прощание, принес облегчение. И хоть Инга по-прежнему не знала, как и что делать, ей было легче оттого, что угроза обрела вполне конкретные очертания. Незнание страшнее.

* * *

Квартира была хоть и меньше дома, в котором жила Лиза, но чувствовала девочка себя тут такой потерянной, будто в огромном старом парке с бездушными статуями. Хотя ничего страшного там не было. Напротив, она была хорошо обставлена, чистая, светлая. Но Лиза ощущала себя здесь неуютно. Может быть, потому, что знала, что квартира принадлежала Ингиному дяде, который умер. Но, скорей всего, дело в том, что плохими эмоциями квартиру наполнял папочка. С тех пор, как они приехали, он почти не разговаривал. То сидел, уставившись в одну точку, то мерил нервными шагами пространство большой гостиной, то запирался на балконе и курил. Папа не был похож на себя, потому что таким потерянным Лиза видела его лишь однажды – после смерти мамы. Но ведь Инга не умерла! Она просто ушла.

Лиза многое бы отдала, чтобы та нашлась и папочка не страдал так. Девочка тоже скучала по старшей подруге, но куда сильней была боль за отца. Лиза даже один раз, закрывшись в ванной, поплакала – как взрослая, потому что взрослые не плачут на людях, они закрываются где-нибудь и дают волю эмоциям. Но делала это Лиза украдкой не потому, что хотела чувствовать себя взрослой, а чтобы не расстраивать отца еще больше. Он всегда терялся и не знал, что делать, если видел дочь плачущей. Как не знал, что делать, если Лиза заболевала. К счастью, болела она нечасто, плакала – тоже.

Девочка не переставала размышлять над тем, почему не получилось «выйти» на Ингу. Дядя Вадим объяснил, что это случилось, скорей всего, потому, что та закрылась, оказалась вне зоны доступа, как мобильный телефон. Лиза не теряла надежды, что в один момент Инга обнаружится. Поэтому, не говоря отцу, то и дело пыталась на нее «выйти». Она закрывалась в комнате, которую ей отвели, доставала сломанный браслет и изо всех сил старалась сосредоточиться на своем сильном желании обнаружить Ингу, визуализировала ее образ, пыталась припомнить запах духов, звучание голоса, свет в глазах, когда та улыбалась… Но все равно ничего не выходило.

Перебирая перед сном в памяти случаи, когда ей удалось выйти на других людей, ей пришло в голову поискать Ингу через человека, который и причинил зло. Через того, кто придумал и режиссировал ловушку, в которую угодила Инга. Она помнила и его имя – Степан, и внешность, хотя никогда и не видела вживую. Девочке с легкостью удалось вызвать в памяти вытянутое худое лицо с нездоровой кожей и желтыми лошадиными зубами, обрамленное длинными пегими патлами. Лиза вызвала этот образ и… почувствовала холод. На нее повеяло сырым воздухом с запахом земли. И этот запах шибанул не столько в нос, сколько по сознанию. Лиза почувствовала резкую слабость. Хорошо, что лежала, иначе могла бы упасть.

Степана больше нет – это стало ясно. Расстроенная тем, что идея, на которую она возлагала такие надежды, не принесла пользы, Лиза закрыла глаза и тихо заплакала. В соседней комнате беспокойно бродил отец, и звук шагов вызывал у девочки еще больше переживаний. Наплакавшись, она уснула. И наконец-то впервые за последнее время малышке приснилась Инга.

Но был этот сон страшен и не принес успокоения. Лиза вначале увидела стоящую в тумане фигуру в длинном плаще. Капюшон падал на опущенное лицо так, что не позволял разглядеть его. Вдруг порывом ветра его сорвало, и девочка увидела, что у девушки – лицо Инги. Но оно было немного другим, худым, с ввалившимися щеками, бледным до прозрачности, с почти черными тенями под глазами, отчего глазницы казались пустыми. Губы были вымазаны чем-то темным, и рот тоже казался провалом. Страшное лицо, и все же оно принадлежало подруге. Туман вокруг как будто задрожал, а затем превратился в водоворот, который возник за спиной Инги. И первое время казалось, что он никак не коснется девушки. А когда стал вдруг затихать, будто останавливались лопасти выключенного вентилятора, Лиза смогла увидеть, что туман состоит из множества полупрозрачных фигур, одетых в белые длинные одеяния. Фигуры были разными – маленькими и большими, одинаковыми были лишь их одежды и черные глазницы. Девочка хотела закричать, чтобы предупредить подругу, но в это мгновение водоворот закружил так, что фигуры вновь слились в один сплошной туман. Ингу стало затягивать в воронку. Мгновение – и ее поглотил туман.

Это было так страшно, что Лиза проснулась с криком.

– Что? Что? Что, ребенок? – перед кроватью на колени опустился отец. В сумерках поблескивал циферблат его часов. Лиза протянула к нему руки и крепко обняла за шею, так, как делала совсем маленькой. – Что, моя хорошая? Тебе приснился кошмар?

– Я увидела Ингу…

XIV

Брату Инга решила позвонить, когда он будет уже не дома, но еще не занят работой. Она знала, что Вадим приезжает в банк раньше начала рабочего дня. Без четверти восемь уже находится в своем кабинете, пьет кофе, просматривает документы, читает новости и так далее.

В ожидании часа «Х» Инга успела принять душ, привести себя в порядок, одеться в удобные джинсы и кашемировую водолазку и сварить кофе. И хоть от нервозности, вызванной предстоящим разговором, хотелось курить и совершенно не хотелось завтракать, она заставила себя выпить чашку кофе со сгущенным молоком, заедая его ванильными сухарями. А сигареты, дабы избежать соблазна, убрала в сумку к одежде.